Медицину для таких здоровых людей, как космонавты, не так‑то легко направить на удовлетворение потребностей обычных людей. Дело это хлопотное и недешевое: для приспособления к земным нуждам лишь одного космического реабилитационного костюма сотрудникам Института медико‑биологических проблем (ИМБП) понадобился грант в 45 млн рублей и три года работы. Правда, производители аналогичного оборудования полагают, что все это изобрели гораздо раньше и без помощи ИМБП.
Гендиректор Центра авиакосмической медицины и технологий (ЦАМТ) Ирина Саенко не собиралась связывать жизнь с космосом. Она училась во Втором меде и хотела стать хирургом. Уже старшекурсницей она обнаружила в институтском коридоре только что вывешенное объявление о приеме в аспирантуру Института медико-биологических проблем. Расклейщик еще стоял рядом. «Я была девушкой любопытной и сразу спросила: «Что там у вас за проблемы?» – вспоминает Саенко. – Проблемы у нас интересные, ответил мне серьезный мужчина, а вы, чем в коридоре разговаривать, лучше приходите посмотреть, сами все поймете». Вот так она и сменила специализацию.ИМБП был создан вскоре после полета Гагарина и первое время без всякой конспирации назывался Институтом космической биологии и медицины. Это главный научный центр по медико-биологическим исследованиям космоса. Саенко работала в отделе, который занимался разработкой системы профилактики двигательных нарушений у космонавтов. Молодая аспирантка исследовала механизм воздействия на ЦНС прибора под названием «Корвит» – сандалий с подошвой, которая может надуваться по частям. Попеременное надувание разных участков создает у человека ощущение ходьбы.
Аппарат «Корвит». Фото: volynka.ru
«Я всегда поражалась, как человеческий организм адаптируется к внешним условиям, – говорит Саенко. – Работающий орган получает питание и развивается, а неработающий – атрофируется очень быстро». Космонавты во время полета не ходят, опорно-двигательный аппарат не получает ударных нагрузок, мышцы ослабевают и, хуже того, кальций из костей вымывается: начинается остеопороз. «Корвит» пытается, и успешно, обмануть мозг космонавта: он получает сигнал «я иду», и атрофии не происходит. «Вместе с моим руководителем, академиком Инессой Козловской, мы задумались: ведь точно так же, наверное, можно осуществлять профилактику и реабилитацию больных на Земле, которые вынуждены долгое время лежать?» – рассказывает Саенко. – Работающий орган получает питание и развивается, а неработающий – атрофируется очень быстро». Космонавты во время полета не ходят, опорно-двигательный аппарат не получает ударных нагрузок, мышцы ослабевают и, хуже того, кальций из костей вымывается: начинается остеопороз. «Корвит» пытается, и успешно, обмануть мозг космонавта: он получает сигнал «я иду», и атрофии не происходит. «Вместе с моим руководителем, академиком Инессой Козловской, мы задумались: ведь точно так же, наверное, можно осуществлять профилактику и реабилитацию больных на Земле, которые вынуждены долгое время лежать?» – рассказывает Саенко.
СПУСКАЕМЫЙ ПРЕПАРАТ
Космическая медицина – родоначальница огромного количества земных технологий. NASA каждый год публикует доклад Spinoff (можно перевести как «Побочный продукт»), в котором перечисляются новые «небесные технологии», нашедшие или почти нашедшие применение на Земле. Очень значительная их часть относится к сфере медицины. Например, из достижений-2016 – новые лекарственные препараты для лечения остеопороза; использование для женщин с послеродовыми кровотечениями так называемого G-suit – антигравитационного костюма летчиков и астронавтов, испытывающих большие перегрузки; как всегда, был заметен и вклад космических технологий в телемедицину. NASA традиционно отмечает, что ее разработки предполагают возможность коммерческого использования «через сотрудничество и лицензионные соглашения с бизнесом».В России, из-за привычки к секретности или еще по каким-то причинам, системы коммерциализации космической медицины нет. Но Ирине Саенко повезло: тогдашний директор ИМБП Анатолий Григорьев, рассказывает она, в отличие от большинства академических директоров, не боялся нового. Козловская и сама Ирина рассказали ему о возможностях коммерциализации космической медицины, и он, говорит Саенко, «сумел донести идею до Академии наук». Была принята программа президиума РАН «Поддержка инноваций» для пробной коммерциализации одной-двух таких технологий. ИМБП участвовал в конкурсе и выиграл. Размер гранта был значителен – 45 млн рублей.
По условиям, предоставить его должны были не ИМБП, который не имел права вести такую деятельность, а дочерней коммерческой организации института. «Анатолий Иванович мне сказал: «Ты хотела инноваций? Вперед! Будешь возглавлять эту деятельность», – рассказывает Саенко. Грант был выделен в 2005 году. Чтобы не усложнять дело, поначалу для организации проекта использовали уже существовавшую компанию ЦАМ (Центр авиакосмической медицины), которая занималась послеполетной реабилитацией. «Внедренческий проект» в рамках ЦАМ существовал независимо, а впоследствии был выделен в отдельную компанию ЦАМТ (Центр авиакосмической медицины и технологий), на 100% принадлежащую ИМБП.
Руководство проектом Саенко сочетала (и продолжает сочетать) с работой в институте. Но для коммерческого применения были выбраны не сандалии «Корвит», которыми она там занималась, а вещь более внушительная – лечебный комбинезон на основе одежды для тренировок космонавтов на орбите.
Нагрузочный костюм «Пингвин». Фото: vm1.culture.ru
Без нагрузки человеческий организм очень быстро деградирует. Советская космическая отрасль обнаружила это, как только время пребывания в невесомости стало измеряться не днями и часами, а неделями. Через 10 лет после первого полета в космос был разработан нагрузочный костюм «Пингвин» – комбинезон, весь обшитый резинками, которые оказывают сопротивление движениям и заставляют мышцы работать даже в невесомости. «Пингвин»-то и решили переделать для гражданских нужд.
Почему именно его? Все просто: такие попытки уже предпринимались и сулили успех. Лечением детей с ДЦП с помощью одежды для космонавтов еще в 80-х годах удачно занималась известный врач-невролог Ксения Семенова. Вместе с Инессой Козловской они пытались модернизировать «Пингвин». «Но наступили страшные 90-е, никому ничего не нужно было», – вздыхает Саенко.
Все 45 млн рублей ушли на разработку «гражданской» версии костюма, предназначенной для лечения различных двигательных нарушений. Больше всего потратили на опытно-конструкторские разработки. «Это всегда дорого, потому что образец делается в единственном экземпляре, не серийно. Потом ты отдаешь костюм на испытания врачам и через месяц получаешь: это заменить, эту кнопку переделать. А потом снова испытания», – рассказывает Саенко. ЦАМТ пытался найти подходящую ткань в Иваново – не получилось, пришлось использовать немецкую. Костюм, получивший имя «Регент», прошел клинические испытания, началось серийное производство. Сейчас, по словам гендиректора ЦАМТ, компания ежегодно продает примерно 20 «Регентов» стоимостью 70 тысяч рублей каждый. Судьба же разработок Семеновой сложилась неудачно, рассказывает Саенко: компания, не связанная с медициной, не совсем законным способом получила принадлежавший Семеновой патент и с тех пор пытается наладить производство костюма под названием «Адели», ничего не дорабатывая по сравнению с первоначальным вариантом.
ДЛЯ СТОП МАШИНА
Компания, о которой говорит Саенко, называется ООО «Аюрведа», а ее замгендиректора Людмила Бондарь видит историю иначе. В «Аюрведе», по ее словам, в начале 90-х собрался коллектив авторов, которые продвигали технологию лечения детей с ДЦП с помощью костюма «Адели». А инженерную разработку лечебной одежды по заказу и за деньги «Аюрведы» осуществило НПО «Звезда». «Не знаю, что там в ИМБП разрабатывали, но наш костюм был готов задолго до этого, и он дешевле», – говорит Бондарь. Ксения Семеноватстояла у истоков разработки, однако у патента, утверждает Бондарь, помимо Семеновой и Козловской было еще восемь совладельцев. Между ними возникли разногласия, Семенова перешла в другую компанию, «Аюрведа» выкупила патент.«Мы постоянно дорабатываем костюм, – уверяет Бондарь. – А с 1994 года стали продавать его в Польше через компанию «Евромед».
Фото: topnb.tula-zdrav.ru
Правда, там многострадальный костюм опять украли: родители девочки с ДЦП приехали на лечение, тщательно сняли на видео все его этапы и организовали собственное производство чужого изобретения, возмущается Бондарь.
«Адели» был для нас прототипом, – говорит Ева Грабовская, отвечающая за маркетинг в Польше костюма EuroSuit, внешне очень похожего на изделия и «Аюрведы», и ЦАМТ. – Но мы, воспользовавшись им как отправной точкой, создали свою модель со всеми необходимыми лицензиями и разрешениями. Она лучше, чем «Адели», помогает детям с ДЦП, и мы ее практически каждый месяц улучшаем».
Едва ли можно определить, кто прав в этой истории и сколько должно стоить превращение космического костюма в земной. Но, во всяком случае, на этом костюме ЦАМТ не остановилась, и у следующих разработок параллельных авторов уже не было. В принципе, идея создания самого ЦАМТ состояла в том, чтобы за счет средств, полученных от продаж первой разработки, постепенно спускать на Землю и другие космические изобретения. За «Регентом» последовал шагосимулятор «Корвит». Гражданская версия прибор отличается, помимо прочего, программным обеспечением, говорит Саенко. Волшебные сандалии имитируют три режима ходьбы – со скоростью 3,5, 5 и 7,5 км/час. Человек, не испытывающий проблем с передвижением, ощущает их действие как довольно активный и скорее приятный массаж стоп. Но как показали исследования в ИМБП, эффект есть даже в том случае, если пациент лежит без сознания. Рецепторы на стопе воспринимают реакцию опоры, и переданный ими сигнал влияет на активность клеток головного и спинного мозга.
«Корвит» стоит несколько сотен тысяч рублей, а годовой объем продаж, говорит Саенко, составляет пару десятков устройств. Большинство его покупателей – государственные медучреждения, имеющие отношение к реабилитации, но попадаются и частные клиники. Например, в воронежском Центре восстановительного лечения «Альтернатива+» Vademecum рассказали, что уже несколько лет используют такой прибор.
Третьей в модельном ряду ЦАМТ стала иммерсионная ванна. Это довольно большая прямоугольная емкость, закрытая специальной пленкой, по площади превышающей поверхность воды. Такая нехитрая система позволяет человеку лежать в ванне, оставаясь сухим. В космонавтике ванну используют в земных экспериментах для изучения воздействия невесомости на человека: в ней иногда лежат по несколько суток. В «коммерческой» ванне так долго находиться не нужно. Ты ложишься на поверхность пленки, под тобой, в воде, специальный щит, который помогает не провалиться в первый момент. Потом щит отъезжает вниз, а ассистент решительно вдавливает тебя внутрь ванны. На поверхности остаются голова и руки. С такой подводной постелью не сравнится никакой матрас переменной жесткости: ты висишь в толще воды, и любая поза ощущается идеально удобной, шевелиться решительно не хочется.
В общей сложности у ЦАМТ набралось за 10 лет шесть разработок. Одна из них – система видеофиксации движений. По механизму она напоминает «захват движения» в «Аватаре». В космической медицине эта система позволяет понять, что изменилось в движениях космонавта после полета. В обычной же медицине она помогает определить отличие движений ребенка с ДЦП от эталонного образца и на основе этого составить программу развития тех или иных мышц. И все же «релаксирущие» системы (иммерсионную ванну и находящуюся в стадии разработки «релакс-ротонду») в ЦАМТ считают коммерчески более перспективными: медицинскому центру они могут придать приятный налет элитарности.
ЦАМТ ТАКОЙ
Своеобразие коммерческого начинания ИМБП в том, что руководство ЦАМТ занимается бизнесом, не переходя в разряд бизнесменов: Ирина Саенко и ее заместитель Кирилл Мельник не совладельцы, а наемные менеджеры. Саенко говорит, что зарплаты и бонусов за хорошую работу ей хватает и стать акционером ЦАМТ она не стремится. В сфере «космической реабилитации», между тем, присутствует еще один частный игрок – компания ЦКМТ, в которой Саенко и Мельнику принадлежит по 50%. Ее оборот в прошлом году составил около 9 млн – чуть меньше, чем у самой ЦАМТ. ЦКМТ регулярно участвует в государственных тендерах на поставку различного реабилитационного оборудования. Например, в 2014 году компания победила в конкурсе на поставку для Петрозаводского государственного университета «водно-иммерсионного автоматизированного комплекса» по цене 1,85 млн рублей. По техническому заданию, габариты комплекса составляют 2 600 х 1 400 х 950 мм, вес – 320 кг, он «должен обеспечивать полное погружение человека в толщу воды (по шею)», в его составе должна быть прорезиненная водонепроницаемая пленка. Все это удивительно похоже на иммерсионную ванну. Но Ирина Саенко пояснила Vademecum, что ЦКМТ поставляет лишь запчасти для реабилитационного оборудования, а главная ее задача «вообще из другой области и очень интересная».При всех экивоках проекта, ЦАМТ – чуть ли не единственный опыт планомерного использования космической медицины «в мирных целях». Государственная политика в этой сфере отсутствует, сетует Саенко, и в результате многие важнейшие технологии – например, связанные с телемедициной – так и остаются секретными и невостребованными. Без госпомощи что-то здесь внедрить практически невозможно, уверена гендиректор ЦАМТ: слишком большие и «длинные» нужны деньги.
