Директор Института фармации им. А.П. Нелюбина – о кооперации работодателей и образовательных учреждений
В 2025 году Сеченовский университет поделил с РНИМУ им. Н.И. Пирогова второе место в рейтинге медицинских вузов и колледжей по уровню востребованности и трудоустройства выпускников, представленном на платформе «Работа России». В начале нового учебного года Vademecum пообщался с директором Института фармации им. А.П. Нелюбина Сеченовского университета Галиной Раменской о состоянии и тенденциях развития профильной высшей и средней специальной школы, а также о степени вовлеченности в образовательный процесс производственного и аптечного секторов фарминдустрии.
– Как сегодня выстраивается сотрудничество между научными учреждениями и производителями? Всегда ли взаимодействие ограничивается коммерциализацией разработок?
– Нет, не всегда. Взаимодействие может быть совершенно разнонаправленным – исследования, разработка и внедрение, образование, стажировки и прочее. При коммерциализации речь в основном идет о реализации в промышленных масштабах разработок институтов. Но в целом и в такой модели существуют два разных пути: когда вуз или НИИ приходит с проектом и доказывает производителю, что у продукта (в нашем случае чаще всего это препарат) есть коммерческие перспективы, и второй вариант, когда компания сама приходит с запросом. Мы работаем в обоих форматах. Запросы обычно связаны с намерением производителей расширить свой портфель или выйти в новую область. То есть речь может идти как об абсолютно новом продукте, так и о конкретном этапе разработки, допустим, у производителя что-то не получается в технологическом плане.
На базе института также действуют Центр коллективного пользования и Центр компетенций. Первый как раз востребован различными структурными подразделениями Сеченовского университета и внешними заказчиками. Его возможностями пользуются и другие вузы: они позволяют в ходе кооперации с разными научными коллективами расширять тематику разработок. В Центре компетенций проводится аккредитация специалистов, проходят олимпиады и чемпионаты, в том числе в коллаборации с промышленными компаниями.
– А какова роль производителей в процессе подготовки кадров?
– Вообще, учебный план – это открытая информация, любой будущий работодатель может изучить список дисциплин и компетенций, которые будут осваивать студенты. Допустим, биотехнологическая компания хочет усилить своего будущего сотрудника в конкретном профиле – она приходит к нам, заказывает программы ДПО, выстраивает образовательные программы с участием индустриального партнера. Крупные компании из производственного сектора начинают осознавать, что их вовлеченность в становление специалиста позволяет учебным заведениям готовить студентов четко под запрос. Так, в этом году у нас появилась большая корпоративная программа с отечественной ГК. К тому же существует и механизм целевого набора, которым фармкомпании также начинают пользоваться. Все эти инструменты открыты и доступны. Единственное, что требуется от отрасли, понять, что подготовка специалиста – это игра на перспективу, требующая регулярного взаимодействия работодателей с вузами.
– Итак, с производителем наука взаимодействует тесно: в кооперации заинтересованы обе стороны. А как обстоят дела с аптечным сегментом?
– В высшем фармацевтическом образовании, пока студент учится, он осваивает те компетенции, которые позволят ему пойти в сторону разработки или на производство, заняться научной деятельностью, а также пойти работать в аптеку. Долгое время – более двадцати лет – мы наблюдали тренд, когда, к сожалению, все взаимодействие аптечного сектора с образовательным кластером ограничивалось в лучшем случае участием в «ярмарках вакансий».
Многие люди, не связанные с фармацевтической деятельностью, ошибочно воспринимают аптеки как обычную торговлю. Пока мы готовим студентов, пытаемся развенчать эту стигму. Студент после пяти лет обучения имеет компетенции: он обучен изготавливать и разрабатывать лекарства, владеет знаниями в области биотехнологии. Он может работать за первым столом и проводить фармконсультирование. Но если такой выпускник, скажем так, неудачно войдет в аптечный сегмент, у него может сложиться ощущение, что круг его обязанностей сводится к работе за кассовым аппаратом – в таких условиях интерес быстро теряется. Иногда такое происходит уже на стадии практики. Здесь многое зависит от работодателя и коллектива, в котором выпускник оказывается.
– А что с производственными аптеками? Государство прикладывает значительные усилия для восстановления этой институции, да и студенты в таких предприятиях могут реализовать свой теоретический и практический потенциал.
– Регуляторы, действительно, в этом направлении делают определенные шаги, да и бизнес, как мне кажется, проявляет к нему интерес. Мы со своей стороны в процессе обучения показываем студенту: производственные аптеки – это элемент персонализированной медицины, предполагающей изготовление лекарств под нужды и особенности конкретного пациента по назначению врача.
В этой сфере у будущих специалистов очень интересные возможности. Я убеждена, что, например, развивать аптеки при лечебно-профилактических учреждениях нужно, тем более в условиях возможной нехватки каких-то препаратов. Аптеки при клиниках в свое время создавали огромную номенклатуру: каждая специально под нужды медорганизации изготавливала в нужных объемах необходимые препараты, да тот же физраствор. А развитие производственных подразделений при больших онкологических центрах? Такие аптеки могли бы находиться на передовой фармацевтической науки.
Важно учитывать, что нынешние производственные аптеки – это уже не та рецептура, которую мы помним с прежних времен. Технология изготовления препаратов в аптеке сейчас реально может быть связана с молекулярно-генетическими, биологическими аспектами, да и с новыми химическими разработками, в конце концов. Здесь научные знания находят применение постоянно. И поэтому мы ожидаем от аптечного сегмента и бизнеса большего интереса. Несколько аптечных сетей инициируют общение, сами приходят к нам, к нашим выпускникам, но речь идет о единицах. В основном такие контакты инициируем именно мы, чтобы привлечь внимание аптек.
– И в чем, на ваш взгляд, причины такой слабой заинтересованности?
– Вузы по всей стране ежегодно выпускают тысячи провизоров. Если говорить о нашем институте, 20% выпускников своей стартовой позицией в профессии выбирают аптеки. Но что делают сети, чтобы эти 20% удержать? Что делают аптеки, чтобы повысить этот показатель, скажем, до 30%? У нас большая доля выпускников, накопивших за годы обучения в своем «портфеле» выигранные гранты, президентские стипендии. Есть студенты со своими стартапами. И такому человеку предложить встать за кассовый аппарат? Он не поймет. А если вы ему объясните, как его стартап внедрить в аптеку, то он увидит, что ему есть где развиваться в розничном сегменте индустрии. Но, к сожалению, аптеки этим пока не особо активно занимаются. Мы их приглашаем, и они потихоньку начинают принимать участие в наших мероприятиях, в тех же кейс-чемпионатах участвуют, в олимпиадах. Такие проекты повышают статусность предлагаемой сетями карьерной траектории, показывают молодому выпускнику ее перспективность. Конкурс, который РААС сейчас проводит совместно с Сеченовским университетом, – из этой серии. В состязании, с одной стороны, принимают участие студенты старших курсов направления «фармация», с другой – действующие сотрудники аптек, которые могут в ходе конкурса реализовать свои амбиции. Для аптек это площадка по подбору кадров. Они видят профессионала в действии, а студентам могут показать престиж профессии. Подобные мероприятия не про закрытие дефицита кадров в какой-то определенной аптеке. Конкурс РААС и Сеченовского университета – про развитие профессии, про игру вдолгую для тех же аптек.
– Но что же делать с дефицитом кадров? По подсчетам ВНИИ труда, к 2030 году в России сформируется потребность в 59,3 тысячи фармацевтов и 16,8 тысячи провизоров для аптечного сегмента. Минпромторг к концу десятилетия прогнозирует потребность производителей в 7 тысяч специалистов с высшим образованием и 9 тысяч – со средним профессиональным. Сможет ли образовательная система удовлетворить такой запрос?
– Мне кажется, что нынешняя система образования со всем прекрасно справится и уже справляется. За последние годы образование серьезно изменилось – стало науко- и практикоориентированным. У вузов множество договоров с работодателями. Ребятам предлагается параллельно с получением высшего образования проходить программы повышения квалификации, мастер-классы и школы мастерства, стажировки, заниматься проектной и исследовательской работой, расширяется целевой набор.
На мой взгляд, современное образование отвечает всем потребностям с точки зрения возможностей – оно лабильно, оно может быстро реагировать на запросы отрасли. Сейчас важную роль в становлении специалиста начинает играть именно работодатель. У тех, кто участвует в образовательном процессе, кадровых проблем нет. В государственных аптеках дефицит разве есть? Все частные аптеки ждут кадры, которые отучились на бюджетной основе за счет государства, и при этом обращаются к нему же с вопросом: «Где наши сотрудники?» Но такие вопросы не меняют ситуацию – закажите кадры по целевому набору, оплатите, мы их вам подготовим. Выпускники будут обязаны у вас отработать. Но от аптек – ни одного заказчика, а от промышленности – есть.
Аптеки должны понять, что нужно участвовать в подготовке кадров для себя, поднимать престиж профессии, использовать механизм целевого набора. Работодатель должен свои потребности озвучивать. Не с позиции «хочу 10 тысяч сотрудников и желательно подготовленных за ваш счет», а с позиции деятельного соучастия.
– По поводу целевого набора. Как вы относитесь к идее сделать обязательной трехлетнюю отработку для выпускников фармвузов, обучавшихся на бюджетных местах? Насколько я знаю, такая правительственная инициатива профсообществом воспринимается неоднозначно.
– Если кратко, то я скорее за, а чтобы не «закидали тапками», давайте порассуждаем. Когда профсообщество говорит «нет», мне кажется, что они просто привыкли за последние 30 лет набирать себе кадры иначе. А вообще, что считать целевым обучением? Бюджетные места, оплаченные государством, по сути своей, и являются целевыми. Государство заказало подготовку, оплатило ее, рассчитывая на то, что выпускники потом будут работать для его блага.
Специальность, которую осваивают наши студенты, чрезвычайно широка. Мне трудно себе представить ситуацию, когда наш выпускник вдруг понимает, что, будучи еще школьником, сделал неверный выбор. Базис фармацевтической профессии позволяет в дальнейшем совершенствоваться в разных областях. Понял, что аптека не твое – вот заводы и лаборатории. Не нравится и это – есть цифровизация в области фармации, есть работа с документами и аналитическими базами данных, есть регуляторика и отраслевое патентное право, в конце концов. Я с трудом представляю, что люди, имеющие высшее фармацевтическое образование и освоившие широкий круг универсальных, общепрофессиональных и профессиональных компетенций, не могут себя найти в каком-то деле, пусть и не связанном непосредственно с выпуском и обращением лекарств.
Вместе с тем при «общей целевизации» принципиальным может стать столкновение интересов: специалист хочет заниматься разработками, а ему говорят: «Нет, иди на три года в аптеку». И вот здесь необходимо грамотно формировать механизм распределения целевиков. Пять лет обучения – это долгий срок, за который могут поменяться потребности рынка, да и заказчика. Возможно, стоит создать комиссию по распределению или базу данных, которая будет помогать выпускникам выбирать место для отработки из числа предложенных учредителем вуза. С учетом потребностей государства и интересов специалиста, места его проживания и других условий. Хочу обратить внимание, что лекарственное обеспечение населения зависит не только от аптек, но и от наличия в них эффективных и безопасных лекарств, то есть от лабораторий и центров по их разработке, заводов по производству и других звеньев индустрии. Достойное место работы найдется всем выпускникам фармвузов.
– Как выглядит структура целевого набора в вашем институте? Какие заказчики к вам приходят – крупные федеральные компании или региональные операторы?
– В большей степени запрос формируют государственные предприятия. Например, «Башфармация», «Брянскфармация», Всероссийский научно-исследовательский и испытательный институт медицинской техники Росздравнадзора, региональные минздравы. Много заказов поступает от различных ФГБУ, больниц и поликлиник. Примерно так выглядит пул заказчиков целевого обучения, их костяк из года в год меняется, но в общих чертах остается таким.
До последнего учебного года у нас в качестве заказчиков не было ни коммерческих аптечных сетей, ни производителей. В этом году крупные промышленные компании уже пришли.
– Какой технологической базой обладает открытый в 2021 году корпус Института фармации Сеченовского университета?
– В нашем новом корпусе осуществляется подготовка специалистов по образовательным программам «Фармация», «Биотехнология», «Биоинженерия и биоинформатика», а также по смежным направлениям. Все эти специальности связаны с разными этапами и процессами создания лекарств или с медико-биологическими исследованиями. Институт представляет собой современный научно-образовательный кампус международного уровня, что постоянно подтверждают наши коллеги-гости, представляющие университеты из ТОП100, даже из ТОП10 лучших образовательных учреждений мира. Кампус оснащен самым современным лабораторным, исследовательским оборудованием, моделями производственного оборудования для различных учебных практик. Наше оборудование – это лишь модель производственных площадок, которая призвана дать студентам понимание лабораторной разработки во всех ее видах и форматах.
– Институт занимается собственными разработками?
– Да, и в очень широком спектре направлений. Например, наши специалисты занимаются различными in situ системами, лечебной дерматокосметикой, тестами IVRT и IVPT, проблемой иммуногенности препаратов моноклональных антител, экзосомами, миРНК и многими другими современными направлениями. У нас несколько коллективов технологов, которые много лет работают над созданием мягких лекарственных форм – это кремы, гели и так далее. Еще несколько групп, которые специализируются на трансдермальных и аэрозольных формах. В фокусе некоторых сотрудников находятся задачи физической и коллоидной химии, вопросы растворимости, проницаемости и биодоступности, средства доставки и другие.
Мы рассчитываем, что в перспективе эти разработки станут основой для нескольких новых технологий и препаратов. Для таких надежд есть все основания: сотрудники Клинического центра Сеченовского университета и клинических кафедр делятся с нами своими лекарственными запросами. На основании такого тесного внутреннего сотрудничества у университета появились первые брендированные уходовые косметические продукты, применяемые при лечении и профилактике атопического дерматита, сухости кожи и витилиго. Я вообще считаю, что ориентиром в разработках должны выступать не маркетинговые запросы, а именно потребности клиницистов в лекарствах при оказании медицинской помощи, лечении и профилактике.
– Сейчас внимание пациентов и медсообщества приковано к разработкам высокотехнологичных препаратов, однако Институт фармации продолжает изучать препараты и из растительного сырья – у вас даже есть свой ботанический сад. Это направление сохраняет актуальность?
– В первую очередь, мы как институт и головной вуз, готовящий специалистов в области фармацевтики, стараемся охватить абсолютно все группы лекарственных средств по источнику их происхождения. Достижения в молекулярно-клеточной биологии позволили по-новому подойти и к лекарственным растениям – глубже изучить их состав, выделить чистые компоненты, синтезировать их. Наши международные коллективы активно работают по поиску новых природных источников лекарств. Работа с природным сырьем – самостоятельное, актуальное научное направление. Это не просто, как многим кажется, «засушить цветки и заварить их». И да, для этих исследований теперь у нас есть прекрасный, современный, собственный ботанический сад с зимней оранжереей климата тропиков и субтропиков, оборудованный лабораторией и различными зонами в открытом грунте.
– Вся профильная школа сейчас движется по пути ужесточения требований к предоставлению образовательных услуг. В прошлом году законодатели хотели запретить программы медицинских и фармацевтических ДПО в непрофильных учреждениях. С февраля 2025 года дистанционное образование для медиков и фармацевтов, в том числе при получении ДПО, попало под запрет. Как вы оцениваете такие тенденции?
– Давайте снова рассуждать. Если речь о программах ДПО, предполагающих получение мануальных навыков и компетенций, то, конечно, полностью в дистанционном формате они проводиться не могут. Я в целом позитивно отношусь к современным образовательным, в том числе дистанционным, технологиям, но применяться они должны там, где теоретическую часть можно перенести с физического актового зала в онлайн-формат или VR. Врачам и провизорам, чья специальность неразрывно связана с человеческим здоровьем и жизнью, всегда должна предоставляться адекватная задачам материальная база, на которой можно освоить новый прибор, метод, технологию. Нужно посмотреть, изучить и попробовать поработать самому – только так формируется компетенция.
К сожалению, известны случаи, когда некоторые организации, проводя программы повышения квалификации и переподготовки, не имеют достаточного оснащения. В итоге специалист либо приходит и просто слушает лекции, либо смотрит на устаревшее оборудование, а иногда такие образовательные услуги и вовсе полностью погружены в дистанционный формат.
Поэтому и требование по реализации программ ДПО только в профильных образовательных организациях с достаточной материальной базой, квалифицированными преподавателями, и ограничение использования в этой сфере дистанционных технологий – позитивные шаги. Речь же не о запрете теоретической лекции в онлайне в режиме реального времени с возможностью задавать вопросы, а о том, что практические занятия и подготовка должны занимать основную часть времени и проводиться только в надлежаще оборудованных учреждениях – и это важно, и это правильно. Я, например, не хотела бы попасть к хирургу, который новую манипуляцию осваивал только на компьютере и «в кино», или к провизору-аналитику, который контроль качества моего препарата тоже проводит только с чьих-то слов. Если каждый себя поставит в такую ситуацию, то ответ на вопрос о повышении требований к практической подготовке медицинских и фармацевтических кадров становится более очевидным, а дискуссии все отпадут сами собой.
