На следующем заседании, которое пройдет 21 марта, суд выслушает свидетелей обвинения.
По версии следствия, Борис Шпигель вместе со своей женой Евгенией и директором пензенского ОАО «Фармация» Антоном Колосковым передали Белозерцеву через посредников Геннадия Маркова и Федора Федотова около 31 млн рублей деньгами и подарками за содействие в получении компанией госконтрактов в регионе. Бориса Шпигеля обвиняют по ч. 5 ст. 291 УК РФ (дача взятки в крупном размере), Ивана Белозерцева – по ч. 6 ст. 290 УК РФ (получение взятки в особо крупном размере) и ч. 1 ст. 222 УК РФ (незаконный оборот оружия и боеприпасов), Евгении Шпигель и Антону Колоскову вменяют ч. 5 ст. 291 УК РФ (дача взятки в особо крупном размере), Геннадию Маркову и Федору Федотову – ч. 4 ст. 291.1 УК РФ (посредничество во взяточничестве в особо крупном размере). Подсудимые вину в инкриминируемых преступлениях не признали.
В Измайловском районном суде Москвы предварительное слушание дела должно было состояться 17 февраля, однако заседание перенесли на 20 февраля в связи с состоянием здоровья Шпигеля. Во время основного заседания 10 марта суд до 9 августа продлил срок содержания Бориса Шпигеля, Ивана Белозерцева и других фигурантов дела в СИЗО. Эта мера пресечения в отношении обвиняемых действует с марта 2021 года (тогда же стало известно о возбуждении уголовного дела).
Адвокаты обвиняемых неоднократно пытались обжаловать их арест, последний раз – в Верховном суде. Одним из доводов для смягчения меры пресечения было состояние здоровья Бориса Шпигеля. Однако верховная инстанция сочла доводы неубедительными и оставила жалобу без удовлетворения. Тогда же Верховный суд поддержал ходатайство прокуратуры о передаче дела в отношении Шпигеля и Белозерцева в Измайловский районный суд Москвы.
Борис Шпигель в ходе своего выступления 2 февраля заявил, что Басманным районным судом «не исследовано вообще практически ничего». По словам Шпигеля, этот суд отнесся к продлению срока содержания под стражей «крайне халатно» – сведения в ходатайстве о продлении меры пресечения не соответствуют обвинительному заключению, а значит, заметил Шпигель, обвинительное заключение судьи не читали.
